суббота, 31 августа 2013 г.

БРИТАНСКИЙ ДЕПУТАТ НАПОМНИЛ КЭМЕРОНУ О ЗВЕРСТВАХ НАЁМНЫХ БАНДИТОВ (СИРИЙСКОЙ ОППОЗИЦИИ): ОНИ ВЫРЕЗАЮТ СЕРДЦА И УБИВАЮТ ЕПИСКОПОВ.


Защитник прав палестинцев, депутат-социалист британского парламента Джордж Гэллуэй на заседании Палаты общин подверг резкой критике политику премьер-министра страны. Во время обсуждения ситуации вокруг Сирии эмоциональную речь Гэллуэя депутаты слушали молча и не перебивали.


Джордж Гэллуэй заявил, что политика Дэвида Кэмерона противоречит интересам Великобритании и не находит поддержки даже в парламенте. «Если бы не демократическое восстание, которое готовится здесь в Палате общин и внутри британского общества, то двигатели британских самолётов на Кипре уже работали бы на полную мощность, а ракеты были бы готовы к запуску», - отметил депутат.
По словам члена нижней палаты британского парламента, вторжение в Сирию поддерживают лишь около 11% британцев. «Могло ли когда-нибудь правительство Великобритании вообще задуматься об отправке на войну мужчин и женщин при поддержке всего десятой части населения?» - задал вопрос Гэллуэй.
Химическая атака
Депутат отметил, что никаких чётких данных о химической атаке под Дамаском у парламентариев нет. «Нет убедительного доказательства, что режим Асада отвечает за это преступление. Они не ангелы, но вопрос в том, есть ли такие люди, которые в состоянии запустить атаку по Дамаску в тот самый день, когда в страну прибывают инспекторы ООН. Это сумасшествие!», - сказал британец.
Джордж Гэллуэй указал на противоречия во внешней политике Великобритании: «Ещё недавно Башара Асада принимали здесь как дорогого гостя. Однако теперь настроение поменялось».
Зверства оппозиции
«Народ видит характер сирийской оппозиции. Посмотрите на видео! Командир оппозиции разрезает тело своего врага и выдирает из него сердце и печень. Он выложил его на YouTube, чтобы похвастаться. Эти люди расправились с епископом прямо в церкви», - заявил Гэллуэй.
«Каждое религиозное меньшинство в Сирии — а их там 23 — опасается победы сирийских повстанцев. А в это самое время британский премьер и министр иностранных дел делают всё возможное, чтобы передать этим людям оружие и деньги», - подчеркнул парламентарий.
Уважение к России
Гэллуэй призвал своих коллег уважать позицию Москвы и Пекина. «Когда Россия и Китай перестали быть членами международного сообщества? С каких пор? Кто вы такие, чтобы решать, что вы имеете право начать войну?», - спросил парламентарий своих коллег.
Он упомянул о праве «вето» в ООН, использования которого опасаются сторонники войны. «США использовали все возможности для того, чтобы заблокировать попытки добиться справедливости для палестинского народа. И никто, никто в этой палате не сказал ни слова об этом», - возмутился депутат.

Источник:
http://russian.rt.com/article/14747

НОБЕЛЕВСКИЙ ЛАУРЕАТ МИРА ПРИЗВАЛ К ВОЙНЕ.

   Американские люди! Страна в опасности! У руля идиоты!
Гленн Бек демонстрирует видео поедания сердца, цитирует Путина, клеймит демократов, республиканцев, правительство, президента и просит всех зрителей распространять.
Оригинал: 
http://www.youtube.com/watch?v=GfHSPLW63Gg


Зеленые ростки прозрения.Путин достучался до американцев.         




  Обама показал ниточки, за которые его, как марионетку, дергают.


Мы все знаем, что в Восточной Гуте химическое оружие применили боевики. Обама знает, что в Восточной Гуте химическое оружие применили боевики и то, что мы все знаем, что в Восточной Гуте химическое оружие применили боевики. Мы знаем, что Обама знает…
Но он все равно отдает приказ бомбить не боевиков, а Сирию, скорбно поджимая губы и выдавливая слезу.
Даже нынешнее оболваненное поколение «Пепси» и Джона Маклейна в массе своей категорически против ударов по Сирии – в Штатах в первую очередь. Однако это не играет никакой роли. Да и не могло сыграть. Цель, которую преследует Обама, к Сирии не имеет никакого отношения. Слишком часто Соединенные Штаты демонстрировали свою слабость, неуверенность и просчеты, чтобы это не вызвало даже у союзников желания проверить сеньора на вшивость. Провокация в Старой Гуте – это и есть такая проверка.

Обама мог отказаться от удара по Сирии и продемонстрировать, что способен не поддаваться на провокации. Это было непросто, но возможно. Но его проблема в том, что ему было нужно ломать через колено не только своих политических противников, но и соратников – которые тоже горели желанием поиграть мускулами, как говорила раньше советская пропаганда. Однако только так он мог отстоять свое право на самостоятельные решения. Поэтому американский президент взял паузу на целую неделю – проблема выглядела исключительно нетривиальной.

Тем не менее, Обама пошел на поводу у провокаторов, и его удар – роспись в своем бессилии. За выход из тупика он платит провалом своей собственной политики. Демонстрирует свою слабость, как политик и государственный деятель. У него был выбор – остаться самостоятельным или показать веревочки, за которые его дергают. Он выбрал судьбу марионетки, и теперь иначе его воспринимать невозможно.



Президент России Владимир Путин назвал провокацией обвинения правительственных сил Сирии в применении химического оружия. Главным объектом этой уловки, по его мнению, являются «могущественные участники международной деятельности, прежде всего, конечно, США».





Своим мнением о намерении США вмешаться в сирийский конфликт с RT поделился координатор антивоенного объединения ANSWER Брайан Бекккер. По его словам, действия американского президента, который принимает решения, не получив одобрение Конгресса, могут означать конец демократии в США.





Эксперты ООН должны представить результаты своего расследования в отношении применения на прошлой неделе в Сирии химического оружия. Однако власти США ясно дали понять, что ни мнение мирового сообщества, ни результаты расследования не повлияют на их намерение начать боевые действия против сирийских правительственных войск. Подробности в репортаже Гаяне Чичакян.




В интервью RT военный обозреватель Виктор Литовкин отметил, что инцидент с приминением в Сирии химического оружия является постановочным. По его словам, кадры с места событий были сфабрикованы ради создания повода для вмешательства США.



Страны Запада во главе с США обвиняют сирийское правительство в применении химического оружия против своего населения. В своем репортаже корреспондент RT Марина Портная раскрывает правду о том, как сами Соединенные Штаты использовали химическое оружие против мирных жителей и к каким последствиям это привело.





ПРАВДА ОБ АМЕРИКАНСКИХ СОЛДАТАХ.THE TRUTH ABOUT U.S. soldiers.

Этот фильм заблокирован в некоторых странах.


Источник:

http://www.youtube.com/watch?v=jOQ1Gr9cNOs

пятница, 30 августа 2013 г.

СНОУДЕН И СИРИЯ КАК СИГНАЛЫ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ИЗМЕНЕНИЙ В МИРЕ.



Когда Владимир Путин сказал о том, что он выдвигает одно условие для возможного нахождения Сноудена в России, то он сделал замечание к своему высказыванию. Он сказал, что как ни странно это звучит из его уст, но он выдвигает условие для Сноудена прекратить наносить ущерб США. Только в этом случае Сноуден может на что-то расчитывать, получить какой-то статус, чтобы остаться на территории России. Почему кому-то могло показаться странным это условие Путина? Видимо, потому, что речь идет о геополитических соперниках, и вдруг Путин проявляет такую заботу о своем конкуренте.

Если взять свежее высказывание Джона Маккейна, предложившего завершить создание ПРО в Европе, активно продолжать расширять НАТО, принять Грузию в эту организацию, то вряд ли слова Путина адресованы этому политику и его сторонникам. Его слова адресованы Бараку Обаме, то есть другой части политического спектра США, другому направлению в глобальной политике, более умеренному и прагматичному. Ксати говоря, Джон Маккейн с потрохами выдал истинную цель ПРО в Европе. Если она не направлена против России, то зачем тогда связывать решение России по Сноудену с ПРО в Европе? А он в перечне мер против России назвал в том числе и эту программу. Лицемерные маски сброшены. Влиятельный политик открыто заявил, что ПРО имеет четкую антироссийскую направленность. Только ради этого заявления стоило заниматься Сноуденом. А последний не только разоблачил жандармскую роль США в мире, но еще и косвенно помог раскрыть суть проводимой США политики в отношении России. Суть этой политики до сих пор удавалось как-то замаскировывать. Сейчас же становится ясно, что преследуется конкретная цель – добиться военного превосходства, нивелировать ядерный щит России. Для чего – всем понятно.

Так вот эта агрессивная политика в США имеет свое лобби, сторонников. Но есть и другая политика и другие взгляды на мир, которая сегодня просматривается в политике США. Причин таких изменений в глобальной геополитике несколько. Одна из них – это изменение ситуации на Ближнем Востоке. Многие в мире, казалось, уже смирились с цветными революциями, осуществляемыми США в разных странах. По-сути это беспредел равный политике неоколониализма, когда страны и народы просто оккупировались и им навязывались новые правила жизни. Казалось, что переделка мира пойдет как по маслу. Бомбежки Югославии, Ливии, оккупационные войны в Ираке, Афганистане, цветные революции в разных странах – все сходило с рук. Западный обыватель молчал и соглашался под неусыпный массив пропаганды о расширении демократии в мире. Мир уже склонялся к тому, что и Сирии уготована та же судьба. За ними последуют Иран, страны Средней Азии и так далее. Однако война в Сирии пошла по другому сценарию. Умелые действия России вокруг этого конфликта сыграли здесь  большую роль. А народ Сирии, почувствовав реальную поддержку, выступил на защиту своего суверенитета. Еще в самом начале конфликта мы писали о том, что если сирийскому народу будет оказана поддержка, то народ не сможет победить никто.

И вот здесь, в Сирии, споткнулась вся политика США по переделке мира. Мы имеем в виду агрессивную политику с целью установления единого мира под руководством США.  Многие страны и народы отмалчиваются, идут на соглашение с сильными мира сего. Однако если ситуация изменится и США не смогут так бесцеремонно расправляться с народами и странами, то антиамериканское движение быстро наберет силу. Причем оно будет очень мощным и сильным, поскольку они многих и многих обидели в этом мире.

И еще одно явление кажется актуальным в современном глобальном мире. Если раньше, лет десять тому назад, США производили впечатление незыблемого авторитета, то сегодня этот имидж сильно пошатнулся. Если раньше создавалось впечатление, что технологии, политический строй, уровень жизни являются чуть ли не идеальными и только такому примеру и нужно следовать, то сейчас все эти ориентиры померкли. И экономика в кризисе, и агрессивный жандарм, и уровень жизни падает, и высокий уровень преступности, а технологии есть и у других стран. В мире все больше становится востребованной политика справедливости, справедливости во всем – во внутреннем распределении созданных материальных благ, справедливости на международной арене в отношениях между странами и народами. И сторонники такой политики, во всяком случае сторонники движения в этом направлении, есть и в США.

В связи с переменами в мире странной выглядит позиция руководства Украины, решившей интегрироваться в Европу. В условиях, когда явно просматривается кризис ценностей в Европе и в целом агрессивного курса на расширение ЕС и НАТО, решение руководства Украины выглядит весьма странно, если не сказать глупо. Она отказывается от своих славянских корней и культуры, столетних связей с Россией, от Киевской Руси, от своей истории и от самих себя. Действительно, неведомо, что творят.

Иван Соколов

Источник:

четверг, 29 августа 2013 г.

ЯЗЫК ТИТАНОВ.

  На одном из симпозиумов встретились четыре лингвиста: англичанин, немец, итальянец и русский. Речь зашла о языках. Начали спорить, а чей язык красивее, лучше, богаче, и какому языку принадлежит будущее?

Англичанин сказал: «Англия – страна великих завоевателей, мореплавателей и путешественников, которые разнесли славу её языка по всем уголкам всего мира. Английский язык – язык Шекспира, Диккенса, Байрона – несомненно, лучший язык в мире».

«Ничего подобного», — заявил немец, — «Наш язык – язык науки и физики, медицины и техники. Язык Канта и Гегеля, язык, на котором написано лучшее произведение мировой поэзии – «Фауст» Гёте».

«Вы оба неправы», - вступил в спор итальянец, — «Подумайте, весь мир, всё человечество любит музыку, песни, романсы, оперы! На каком языке звучат лучшие любовные романсы и гениальные оперы? На языке солнечной Италии»!

Русский долго молчал, скромно слушал и, наконец, промолвил: «Конечно, я мог также, как каждый из вас, сказать, что русский язык – язык Пушкина, Толстого, Тургенева, Чехова – превосходит все языки мира. Но я не пойду по вашему пути. Скажите, могли бы вы на своих языках составить небольшой рассказ с завязкой, с последовательным развитием сюжета, чтобы при этом все слова рассказа начинались с одной и той же буквы?»

Это очень озадачило собеседников и все трое заявили: «Нет, на наших языках это невозможно». Тогда русский отвечает: «А вот на нашем языке это вполне возможно, и я сейчас это вам докажу. Назовите любую букву». Немец ответил: «Всё равно. Буква «П», например».

«Прекрасно, вот вам рассказ на эту букву», — ответил русский.

Пётр Петрович Петухов, поручик пятьдесят пятого Подольского пехотного полка, получил по почте письмо, полное приятных пожеланий. «Приезжайте, — писала прелестная Полина Павловна Перепёлкина, — поговорим, помечтаем, потанцуем, погуляем, посетим полузабытый, полузаросший пруд, порыбачим. Приезжайте, Пётр Петрович, поскорее погостить».

Петухову предложение понравилось. Прикинул: приеду. Прихватил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодится.

Поезд прибыл после полудня. Принял Петра Петровича почтеннейший папа Полины Павловны, Павел Пантелеймонович. «Пожалуйста, Пётр Петрович, присаживайтесь поудобнее», — проговорил папаша. Подошёл плешивенький племянник, представился: «Порфирий Платонович Поликарпов. Просим, просим».

Появилась прелестная Полина. Полные плечи прикрывал прозрачный персидский платок. Поговорили, пошутили, пригласили пообедать. Подали пельмени, плов, пикули, печёнку, паштет, пирожки, пирожное, пол-литра померанцевой. Плотно пообедали. Пётр Петрович почувствовал приятное пресыщение.

После приёма пищи, после плотного перекуса Полина Павловна пригласила Петра Петровича прогуляться по парку. Перед парком простирался полузабытый полузаросший пруд. Прокатились под парусами. После плавания по пруду пошли погулять по парку.

«Присядем», — предложила Полина Павловна. Присели. Полина Павловна придвинулась поближе. Посидели, помолчали. Прозвучал первый поцелуй. Пётр Петрович притомился, предложил полежать, подстелил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодился. Полежали, повалялись, повлюблялись. «Пётр Петрович – проказник, прохвост», — привычно проговорила Полина Павловна.

«Поженим, поженим!», — прошептал плешивенький племянник. «Поженим, поженим», — пробасил подошедший папаша. Пётр Петрович побледнел, пошатнулся, потом побежал прочь. Побежав, подумал: «Полина Петровна – прекрасная партия, полноте париться».

Перед Петром Петровичем промелькнула перспектива получить прекрасное поместье. Поспешил послать предложение. Полина Павловна приняла предложение, позже поженились. Приятели приходили поздравлять, приносили подарки. Передавая пакет, приговаривали: «Прекрасная пара».

Собеседники-лингвисты, услышав рассказ, вынуждены были признать, что русский язык – самый лучший и самый богатый язык в мире!


Это видео заблокировано в некоторых странах

Валерий Алексеевич Чудинов рассказывает что славянская ведическая цивилизация возникла задолго до всех прочих известных цивилизаций. Следы славянской рунической письменности В. А. Чудинов находит даже на памятниках палеолита...

Источник:

https://www.facebook.com/groups/tayrus/permalink/506779802743204/


вторник, 27 августа 2013 г.

КАК ЦРУ ДЕЛАЕТ РЕВОЛЮЦИЮ В СИРИИ.

Демонстрация современных медиа-технологий ЦРУ, с помощью которых можно организовать "революцию" и сменить правительство в любой стране мира. В этом видео эти технологии показаны на примере завербованного ЦРУ сирийцах Калиде Абу Салахе (Kalid Abu Salah) и Дэнни Абдул Дайем (Danny Abdul Dayem), которых ЦРУ посредством подконтрольных ЦРУ западных СМИ (CNN) сделали "Лицом арабской революции". Также показано, как сотрудники спецслужб Запада совместно с сотрудниками американского телеканала СНН подожгли нефтепровод в Хомсе с целью получения телематериала против правительства Сирии и президента Башара Асада ("72 hours under fire", CNN).


Источники:
http://www.youtube.com/watch?v=v-LDuAMFCew


                Химическое оружие для Башара Асада - это табу

Почему президент Сирии ни при каких обстоятельствах не станет применять химоружие, как формируется профессиональное ядро российской армии и чем удивит специалистов и простых зрителей МАКС-2013, рассказал "Голосу России" главный редактор журнала "Национальная оборона" Игорь Коротченко.

Видео интервью здесь:

суббота, 17 августа 2013 г.

ОЧКИ ПОРА СНИМАТЬ. ЕСТЕСТВЕННОЕ ВОССТАНОВЛЕНИЕ ЗРЕНИЯ.


     Жданов В.Г. Лекция "Очки пора снимать". Естественный способ восстановления зрения. 
Естественный способ восстановления зрения. Избавление от вредных привычек. Занятие проводит В.Г. Жданов, профессор Сибирского Гуманитарно-Экологического Института. Президент международной ассоциации психоаналитиков. В 1988 был избран членом совета Союза Духовного Возрождения Отечества (СДВО). Был одним из лидеров новосибирского общества «Отечество». Один из учредителей Международной Академии Трезвости, активист движения за трезвый образ жизни, широко известный публицист. Автор знаменитого в 1986 году «антиалкогольного доклада». Путешествует по стране с лекциями о здоровом образе жизни и о международной агрессии против России, Украины и Белоруссии. Лекции Владимира Георгиевича настолько просты и понятны, что находят отклик как в сердцах подростков, так и у людей преклонного возраста. Скучные научные термины заменены яркими красочными образами. Неудивительно поэтому, что лекции Жданова интересны и познавательны.



Источник:


О ВОЗМОЖНЫХ ВАРИАНТАХ РАЗВИТИЯ СОБЫТИЙ.



Выступление Зазнобина Владимира Михайловича 18 марта 2010 года. Тема: "О стратегии национал-вождизма для России и о глобальной долговременной антикоранической стратегии заправил Запада".
----------------------<cut>----------------------






Источник:



ГЛАВНАЯ ЦЕЛЬ ГЛОБАЛЬНОГО ПРЕДИКТОРА.



Зазнобин Владимир Михайлович

Вице-президент Фонда концептуальных технологий




Главная цель Глобального Предиктора

Власть над миром - лишь средство, а цель - не дать

 людям обрести связь с Богом и стать Человеками...




Источник:
http://www.youtube.com/watch?v=KXwcv5dLTSs
http://pravdu.ru/lessons/zaznobin/

США ОТКАЗЫВАЮТСЯ ВОЗВРАЩАТЬ НЕМЕЦКИЙ ЗОЛОТОЙ ЗАПАС.

Мир теряет веру в доллар как в самую надежную валюту. Волна недоверия поднялась после того, как Немецкий федеральный банк потребовал репатриации огромного количества золота, хранящегося в Федеральной резервной системе США. Некоторые обеспокоены тем, что национальные вклады других стран не будут в безопасности в США. Да и находятся ли они там вообще? Подробности в репортаже корреспондента RT Гаяне Чичакян.




Источник:
http://www.youtube.com/watch?v=Mib5oXBv64U

пятница, 16 августа 2013 г.

ПОЧЕМУ ВЕСЬ МИР ПОДПИСАЛСЯ ПОД ПРОЕКТОМ ПУТИНА?

Смена астрологических эпох чётко совпала со сменой исторических процессов. Что особенного произошло летом 2013 года? Почему патриоты празднуют свои первые победы? Какую роль в этом играет лично Владимир Путин?






Источник:
http://www.youtube.com/watch?v=sWDIBCxzx48

четверг, 15 августа 2013 г.

УКРАИНСКИЙ ВЫБОР:КОЛОНИЯ?


   Что приобретет и что потеряет Украина уже в ближайшее время, подписав Соглашение об ассоциации с Европейским Союзом?
Этот и многие другие вопросы по инициативе Общественного Движения "Украинский выбор" обсуждают сегодня, 14 августа 2013 года, на международной конференции "Экономические и правовые последствия подписания Украиной Соглашения об ассоциации с ЕС для ее взаимоотношений со странами Таможенного союза" в Ялте (АР Крым).
Лидер Общественного движения «Украинский выбор» Виктор Медведчук, открывая заседание, подчеркнул, что сегодня перед Украиной стоит жизненно важная задача - выбор европейского или евразийского вектора развития. Он также обрисовал перспективы развития взаимоотношений со странами Таможенного союза в случае подписания Соглашения об ассоциации с ЕС.
Предлагаем вашему вниманию полную видеозапись выступления Виктора Медведчука на конференции.












27 июля 2013 года в Киеве по инициативе Общественного движения «Украинский выбор» состоялась международная конференция «Православно-славянские ценности -- основа цивилизационного выбора Украины», приуроченная к празднованию 1025-летия Крещения Руси.

Участники конференции -- ученые, юристы, экономисты, историки, народные депутаты Украины, представители духовенства, общественных объединений и организаций, писатели, музыканты, журналисты -- обсудили историческое значение православия для народов Украины, России и Беларуси.

Георгий Крючков, председатель Комитета Верховной Рады Украины по вопросам национальной безопасности и обороны IV созыва (2002--2006 гг.), особо подчеркнул важность участия и роли Общественного движения «Украинский выбор» в вопросах защиты и сохранения единства славянских народов, объединенных общей православной судьбой, историческими, духовными и культурными ценностями, в основу которых положены идеи христианской морали и добродетели, расширения отношений добрососедства и сотрудничества с Россией и Беларусью.

Предлагаем вашему вниманию выступление Георгия Корнеевича Крючкова на конференции, посвященной вопросам цивилизационного выбора пути развития украинского государства (запись по трансляции).


Видео эдесь:
http://www.youtube.com/watch?v=cQ5LRZfMo50




Сергей Глазьев: "Вступая в Евросоюз на правах колонии,
Украина  жертвует своим суверенитетом".


Сергей Глазьев, доктор экономических наук, профессор, академик РАН, советник Президента Российской Федерации, принял участие в работе международной конференции "Экономические и правовые последствия подписания Украиной Соглашения об ассоциации с ЕС для ее взаимоотношений со странами Таможенного союза" в Ялте (АР Крым). 
В своем выступлении Сергей Глазьев детально проанализировал текст проекта Соглашения об ассоциации Украины с ЕС по всем известным на данный момент пунктам.
По словам Сергея Глазьева, анализ Соглашения повергает в шок российских специалистов по торговым переговорам с Украиной. Крайнюю обеспокоенность вызывает отказ Украины от своего государственного суверенитета в случае подписания Соглашения, что является прямым нарушением норм Конституции Украины.
Предлагаем вашему вниманию полную видеозапись выступления Сергея Глазьева на конференции.





Михаил Зурабов: «Россия не использует цену на газ

как способ давления на переговорах".

В работе международной конференции "Экономические и правовые последствия подписания Украиной Соглашения об ассоциации с ЕС для ее взаимоотношений со странами Таможенного союза" в Ялте (АР Крым), которую инициировал и провел 14 августа 2013 года «Украинский выбор», принял участие Михаил Юрьевич Зурабов, чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации в Украине, специальный представитель Президента РФ по развитию торгово-экономических отношений с Украиной.
Михаил Юрьевич рассказал об утраченных перспективах украинской стороны по причине несостоявшихся 18-19 декабря 2012 года переговоров Украины и России о цене на газ и создании газотранспортного консорциума. 
Он задал ряд интересующих его вопросов Виктору Медведчуку, лидеру Общественного движения «Украинский выбор». Предлагаем вашему вниманию полную видеозапись выступления Михаила Зурабова и ответов на его вопросы Виктора Медведчука.





Источники:
http://www.youtube.com/watch?v=PyXcPjX2UBE&list=FLH6fHeKpJwKWuYaDQ7e16ww&index=1

http://www.youtube.com/watch?v=OBmZ_EeoaDQ



НАРОД БЕЗ ЭЛИТЫ.


Справка:     

   Александр Сергеевич Панарин (1940-2003) – философ и политолог, доктор философских наук, директор Центра философских исследований Института философии РАН. Родился в г. Горловка Донецкой обл. Окончил философский факультет МГУ (1966) и аспирантуру (1971). Докторская диссертация – «Современный цивилизационный процесс и феномен неоконсерватизма» (1991). Александр Сергеевич Панарин прошел непростой путь от либерального диссидента советских времен к патриоту, социально мыслящему философу эпохи 90-х. Именно благодаря этому последнему этапу его жизни Панарин стал известен своими яркими, пламенными, бесценными работами.

   Данная книга представляет собой сборник материалов, написанных в разные годы выдающимся русским философом и политологом Александром Панариным, по проблемам взаимоотношения народа и элиты в России и в мире. По мнению автора, современная российская элита, впитавшая в себя идеи глобализма и либерализма, утратила связь с народом и стала антагонистической субстанцией по отношению к русскому социуму.


1. Либеральная идеология


Либеральная идеология, сегодня присвоившая себе монопольное право определять, что такое хорошо и что такое плохо, сумела навязать большинству стран догоняющего развития свои  рецепты разгосударствления, денационализации и реприватизации. «Реформаторские элиты» за­вершили погром своих национальных экономик в России, на Украине, в других странах СНГ, в Восточной Европе, отдали их на растерзание глобальным хищникам. И тут же они увидели, что законодатели либе­ральной экономической моды не спешат примерять на себя этот новый костюм.

Либеральная тенденция наименее выражена в наибо­лее индустриально развитых странах США, Западной Европе, Японии и Канады, обладающих большой экономической мощью и составляющих яд­ро глобальной экономической системы. Эта тенденция не затрагивает проводящиеся ими политические и экономические мероприятия по поддержке импортозаменяющих сек­торов собственной экономики с помощью таможен­ных тарифов и тому подобных мер.

Глобализация — это не абстрактная универсали­зация, чудесным образом возникающая повсюду. На­против, это конкретные указания и решения, которым придается глобальный характер. Глобализируется не язык йоруба в Африке, но английский, не турецкая, но амери­канская массовая культура, не сенегальская, но япон­ская и германская технологии. Глобализация формулирует язык, структуру и динамику мировой власти.

Теперь нам яснее становится и сама природа изгойского четвертого мира. Четвертый мир — это не косная традиционалистская структура, неведомо как оказавшаяся в современности. Это струк­тура, формируемая самой современностью. К четвертому миру относятся те, кто вынужден действовать по правилам игры, определяе­мым другими и в пользу других. По таким правилам «чужим» невозможно выиграть, ибо эти правила не только формулируются, но и переформулируются в пользу облеченных властью.

Вот почему неприспособленных жить в современном мире  рынка и наживы становится не меньше (что предполагает сама теория адаптации, то есть приспособления), а больше: различие адаптированных и неадаптированных положено самой асимметричной, т.е. неравномерной структурой современности, в которой действуют не столько зако­ны свободного соревнования, сколько законы господства и подчинения.


2. Ситуация


Современные процессы после «холодной войны» показывают, что в мире действует своего рода закон: чем более мистическими, скрытыми от общественности являются стратегические решения, тем более они вписы­ваются в нынешнюю тенденцию общей архаизации модерна, т.е возврата к прошлому под видом современности.

Что может быть более архаичным, более противо­стоящим просвещенческому идеалу нового мирового порядка, чем новая мировая война? По-видимому, именно она сегодня входит в систему тайн глобально­го эзотеризма или внутреннего «знания-видения». Однополярный мир взамен обещанно­го полицентричного, многомерного основанного на справедливом балансе интересов Востока и Запада, неминуемо идет к новой мировой войне. Последовательная однополярность, при которой США обретают монополию на управление миром, несовместима с существованием крупных суверенных государств, где бы они ни нахо­дились. Последовательный демонтаж этих государств явно входит в замыслы архитекторов однополярного мира.

Начинать, по-видимому, решено с России. В зна­чительной степени это диктуется инерцией «холод­ной войны» — готовым образом врага, ныне спроеци­рованным с бывшего СССР на Россию. Инерция «холодной войны» поддерживается и характером во­енной инфраструктуры, созданной в эпоху противо­стояния с СССР, направленностью вооружений, спецификой информационного обеспечения войны.

Еще более важным фактором является то, что Россия — обладательница богатейших ресурсов, которые сего­дня становятся все более дефицитными. Машина за­падной технической цивилизации стоит перед дилем­мой: либо переориентироваться на «нулевой рост» ввиду экологических, энергетических и сырьевых ог­раничений планеты, либо осуществить передел миро­вых территорий и таким образом заполучить новые ресурсы.

3. Перестройка по-глобалистски.

Первый вариант, за который ратовало экологиче­ское движение и другие диссиденты технической ци­вилизации, т.е снижение темпов роста за счет сохранения природы и окружающей среды, означал бы такую перестройку самих ос­нов существования, к которой ни глобалистская властная элита, ни массовый потребитель сегодня явно не готовы.

Второй вариант — геополитиче­ская экспансия Запада во имя снятия известных «пре­делов роста». Основное направление такой экспан­сии, уже определилось — Россия. Она соблазняет агрессора сочетанием ре­сурсной емкости и кажущейся государственной безза­щитности. Против нее работает новая социал-дарви­нистская теория глобального общества, которая про­возглашает принцип естественного отбора народов, обязанных доказать свою выживаемость в условиях глобального — не связанного никакими протекцио­нистскими барьерами рынка.

«Глобальный рынок» означает свободное перерас­пределение всех ресурсов, в том числе закреплен­ных за государствами территорий, в пользу тех, кто продемонстрировал наивысшую экономическую и эко­логическую эффективность. В результате падения гра­ниц и других барьеров в глобальном «открытом обще­стве» земля и ресурсы должны перейти из рук менее умелых и приспособленных в руки более достойных, в будущем образующих расу господ на планете. На примере новейшей теории глобального открытого об­щества мы видим, какие метаморфозы претерпевают важнейшие идеологемы Просвещения в процессе сво­его использования эзотерикой глобализма.

Еще вчера понятие «открытое общество» включа­ло весь набор либеральной благонамеренности — от неприятия конфронтации до отказа от цензуры и любых государственных и сословных тайн. Сегодня оно обретает явный социал-дарвинист­ский оттенок, свидетельствуя о решительном разрыве с наследием христианского и просвещенческого гума­низма, о выборе в пользу сильных и приспособлен­ных против слабых и «нищих духом».

Эта ревизия гуманистических принципов соз­дает общую предпосылку милитаризации соз­нания победившего Запада и усвоения языка расы господ представителями «золотого миллиарда». Стра­тегический отказ от просвещенческого наследия — фактор долговременного порядка. Однако победители в «холодной войне» хотели бы сполна использовать и тактические преимущества, связанные с сегодняш­ним крайним ослаблением России и общей демора­лизацией главных мировых оппонентов Запада.

4. Современная мифология

Наряду со стратегическим мифом, свя­занным с новым делением человечества на приспо­собленных и неприспособленных, требуется опера­тивный миф, специально предназначенный обслужи­вать политику конфронтации с Россией. Этому мифу служит волна разоблачений русской мафии и мафиозности самой правящей «семьи» с ее тайными зарубежными вкладами.

Структура этого мифа известна рядовым гражда­нам России. Посредством его обосновывается се­годняшняя операция российских войск в Чечне.

Первый постулат: Чечня является источником террориз­ма, грозящего захватить все российское пространство.
Второй: Басаев реально не контролирует ситуацию в Чечне, поэтому решение проблемы терро­ризма путем переговоров с ним заведомо бесперспек­тивно.
Вывод: необходима прямая военная интервен­ция для наведения правового порядка и восстановле­ния основ цивилизованного существования на этой территории. Именно эту структуру суждений мы ви­дим воспроизведенной на уровне глобальной амери­канской стратегии завоевания мирового господства.

Первый тезис: Россия является сегодня эпицен­тром мирового беспорядка, источником распростра­нения мафиозных структур по всему миру.
Второй тезис: власть в России сама под­вержена давлению мафиозного окружения, реально не контролирует положение в стране, отданной на от­куп мафиозным кланам. Вывод: необходимо прямое вмешательство объединенных сил Запада во главе с США для ликвидации этого очага мировой крими­нальной революции и установления протектората над страной, которая периодически бросает вызов циви­лизации то в форме мировой тоталитарной угрозы, то в форме мировой криминально-мафиозной угрозы.

Таким образом, отныне мир не только поделен на приспособленных и не приспособленных к рынку как механизму естественного отбора лучших. Мир также поделен на тех, которые способны самостоятельно устанавливать у себя цивилизованный порядок, и тех, кто на это в принципе не способен и потому нуждается в установлении внешнего протектората. Это давно уже говорят об Африке, которая, как кажется, созрела для «реколонизации». Сегодня это более или менее открыто говорят и о России.


5. Антигуманизм рынка


           Проект Просвещения, подаренный Европой миру, отнюдь не был связан с натаскиванием личности на определенные полезные общественные функции. Боль­шая культура - а Просвещение создало Большую культуру — может развиваться при условии, что ее ценности носят не служебно-подчиненный и функ­циональный характер, а являются самоценными. Эта логика самоценности культуры действует в области развития науки, образования, искусства.

           «Человек Просвещения» в сравнении с современ­ным «экономическим человеком», зацикленным на отдаче и пользе, выступает как романтик, но этот ро­мантизм оказывается более продуктивным в культур­ном смысле, чем рыночный прагматизм. Вырождение проекта просвещения с его культом больших фунда­ментальных идей угрожает современной цивилизации тотальным застоем. Новым изданием азиатского в его худшем варианте как стоящего на месте, без развития способа производства, а современным элитам — превращением в мандариниат или чиновничью прислугу древнекитай­ского образца, которая выдавала инструкции и регла­менты, но не была способна инициировать большие творческие новации и открывать новые горизонты развития.

«Экономический человек» в его более развитой, чем сегодня в России, форме способен переманивать таланты и организовывать утечку умов, соблазняя их большими гонорарами. Но атмосфера, которую он насаждает в обществе, препятствует самостоятельному росту талантов на национальной почве. Полезно предостеречь: откуда Америка будет импортировать новые таланты, если проект тоталь­ной американизации мира в самом деле завершится успехом и экономический тоталитаризм со всей его нетерпимостью к другим типам мотивации отпразд­нует победу над оппонентами?

«Экономический человек» готов кастри­ровать национальную культуру, тщательно выбрако­вать все некоммерческое воодушевление и мужество самодостаточности. Он готов искоренить культуру самоценных форм, всюду заменть ее функциональной прикладной культурой, постоянно памятующей о пользе и отдаче. Плодить титанов такая культура не в состоянии. Не случайно американский роман, еще в начале века повествую­щий о титанах, в том числе в области предпринима­тельства («Титан» - роман Т. Драйзера), ныне с социологической скрупулезностью описывает клер­ков и менеджеров.

Кто такой менеджер? В общем значении это агент, подчиняющий социальную активность производству прибыли. Менеджер является полномочным представителем экономиче­ской власти в борьбе с некоммерческим подходом к миру. Его назначе­ние — отсекать все нефункциональное, не сулящее отдачи, под какими бы предлогами оно ни заявляло о себе. Менеджер преследует в качестве сомнительных и незаконных все мотивы в культуре, кроме экономи­ческих, выступает в роли начетчика, призывающего публику расходиться, если дело не пахнет прибылью.

Сегодня, когда экономическая власть с ее вездесу­щими агентами-менеджерами заявляет о своей пре­тензии на полное и безраздельное господство, в са­мый раз подумать о сдержках и противовесах. Ни один народ, ни одна культура не способны выжить, если в качестве господствующего мотива и императи­ва выступает прибыль.

До сих пор все мы жили в условиях многоуклад­ной культуры, где рыночная эффектив­ность и пользы дополнялись и коррек­тировались другими  измерениями нашего бытия. Сегодня «экономический человек» заявил о себе в качестве тоталитариста, не признаю­щего законных прав других, выступающих с иными мотивами и целями. Их он объявляет ирра­циональными и подлежащими полному искорене­нию.

Однако, наряду с прагматической ра­циональностью «по цели» существует рациональность другого типа. Она  обуздывает чувст­венные стихии и поползновения, но делает это не во имя торжества экономического расчета и прибыльно­сти, а во имя торжества высших ценностей, достой­ных сбережения. Если верить антропологии Просве­щения, представившей иерархию чувственности, рас­судка и разума, то рациональность «по цели» мы должны отнести к области рассудка, стоящего ниже высоких универсалий разума.

Сегодня экономикоцентричная рассудочность го­това навсегда изгнать поэтов и пророков из современной жизни. В этом отношении она уподоб­ляется тоталитарности другого, более древнего типа. Удивительно, насколько совпали сейчас тоталитар­ный разговор о морали и культуре как прибежище ин­теллигентских нытиков и с позицией современного «эко­номического человека», отзывающегося о них с не меньшим презрением.

В заключение остается отметить глобальные экс­пансионистские потенции экономической власти. Всякая тоталитарная власть желает распространяться и интенсивно, путем перекрытия каналов влияния других типов власти, и экстенсивно — заполняя пространст­во Земли. Она не терпит оппонентов не только из­нутри, но и извне. Любые источники  альтернативы для нее опасны.

Американский глобализм — это тоталитарная эко­номическая власть (финансовой олигархии в первую оче­редь), преследующая планетарные амбиции.



6. Глобализм


Опыт показал, что глобальный мир — это не столько взаимозависимый мир, как уверяли нас новые либералы, сколько зависимый — управляемый из еди­ного центра. Глобализм означает не­что большее: указывает на то, что современная миро­вая гегемония больше основывается на экономиче­ском и культурном завоевании, чем на традиционном военном.

Речь идет о практике глобального неэквива­лентного обмена, предполагающей не только эконо­мическое ограбление мировой периферии, но и духов­ную власть над ней, которой дано наделять, т.е. узаконивать авторитетом и престижем или дискредити­ровать, освящать или отлучать, легитимировать или лишать легитимности, т.е. ставить вне закона.

Для объяснения последнего феномена у современ­ной социальной психологии есть одно ключевое по­нятие — референтной группы. В современном бессо­словном обществе, в котором различные общественные группы живут на виду друг у друга и свободно обмениваются информацией, у менее престижных групп появляются чувства зависти к более престиж­ным и стремление им подражать.

Бессословное общество характеризуется единством социокультурных стандартов — об­щим полем притязаний, которые, для одних групп оказываются реалистическими, а для других — менее достижимыми, но от этого не пе­рестающими быть захватывающими. В этом смысле социология и социальная психология говорят о раз­рыве междуфактической социальной принадлежно­стью и желаемой, которую олицетворяют референт­ные группы.

Городская молодежь является референтной группой для деревенской, которая во всем пытается ей подражать и по возможности — попасть в ее ряды. Столичное население — для периферии, видящей в нем законодателей мнения и вкуса. Представители пе­редовых престижных профессий — для более массо­вых и непрестижных и т.д.
В глобальном масштабе происходит аналогичное выравнивание социокультурного поля мира. Жители менее развитых стран осваивают стандарты жизни высоко­развитых, которые становятся для них эталоном. Как расценить это явление?

В традициях просвещенче­ского оптимизма оно может быть оценено положи­тельно — как обмен «передовыми достижениями» и осуществление просвещенческо-модернизаторской миссии развитых в отношении отсталых и неразви­тых. С точки зрения социокультурного реализма здесь можно увидеть источник ползучей катастрофы. От того, что поле притязаний выравни­вается по стандартам высокоразвитых стран, не следует, что выравниваются и соответствующие возможности.
  

7. Невростения
  

Статистика свидетельствует, что реальные экономические «ножницы» между центром и периферией мира не сокращаются, а увеличивают­ся. Следовательно, практика единого социокультур­ного стандарта плодит неврастеников — тех, кому уже никогда не примирить свои притязания со своим ре­альным опытом и реальным окружением. Возникает феномен массового социокультурного отчуждения от своей профессии, своей социальной группы, принад­лежность к которым начинает восприниматься как неудача или даже как знак отверженности. Не в этом ли источник деградации многих современных прак­тик?

Ведь одно дело, когда люди делают свое дело с огоньком, видя в нем смысл жизни, другое — когда они видят в нем проклятие отверженности. Покинутая земля, покинутые профессии, покинутая отчизна — вот результаты этого разрыва между фактической и референтной принадлежностью. Когда еще сохраня­лись иллюзии о быстром приобщении социальной периферии к достижениям социального авангарда, можно было считать, что, насаждая свои стандарты, авангард приобщает и возвышает. Именно так строи­лась «американская мечта», «советская мечта», а за­тем и третьемировская мечта о будущих равных воз­можностях и беспрепятственной достижительности.

Но когда соответствующие иллюзии развеялись, то впору подумать, что «авангард» не столько приобща­ет, сколько соблазняет и развращает, насаждая у своих адептов иллюзорное, утопическое сознание, основан­ное на нереалистических ожиданиях. В социальной психологии давно уже описаны болезни- личности, находящейся на рубеже культур, — уже отлученной или отлучившей себя от прежней социальной группы и культуры, но еще полноценным образом не приоб­щившейся к новым.

Рассогласованность между целями и нормами, иллюзорность ориентации, мгновенные переходы от эйфории к отчаянию, общая психоло­гическая дестабилизация и «сюрпризность» поведе­ния — вот удел пограничной личности.

Приходится признать, что в условиях мира, боль­ше обменивающегося символикой престижности, чем реальными достижениями, едва ли не каждый из нас чувствует себя пограничной личностью, отчаявшейся отыскать устойчивый баланс между своими притяза­ниями и возможностями. Человек традиционного общества, которого с такой охотой обвиняют в иррационализме и мистицизме, мыслил куда более реалистически и ставил перед собой гораз­до более реалистические цели, чем современный че­ловек, соблазненный «передовыми примерами» и ми­ражами.

Этот феномен личности, разрывающейся между желаемым и возможным, нам предстоит теперь оце­нить в контексте глобального гегемонизма. Уже ясно, что в стратегии однополярного мира решающую роль призвана сыграть не традиционная политика завоева­ния, а политика привлечения национальных элит на сторону завоевателя и превращение их в его пособни­ков.

Сегодня по единым стандартам потребительского общества Запад, и в первую очередь США, стали для многих референтной группой, с которой они готовы сличать свое поведение. Национальные элиты, кон­центрирующие в своих руках не только богатство и власть, но и олицетворяющие блеск и престиж, тем успешнее осуществляют свою власть над обществом, чем больше им дается роль добровольно ведущего — референтной группы, служащей для остальных пред­метом подражания.

Глобальные эффекты появляются тогда, когда сами эти элиты видят свою референтную группу в лице передового Запада. Здесь и открывается поле для прозападного консенсуса между зачарован­ными элитами и следующими за ними массами. Эли­ты добровольно присягают Западу, массы готовы их в этом понять. На этом консенсусе и строится совре­менная компрадорская политика.

Когда произошла капитуляция в области культуры — отстраненность от опыта отцов, от национальной традиции в пользу за­емной, политическая капитуляция становится лишь вопросом времени. Таковы общие социокультурные корни и социально-психологические механизмы со­временной прозападной и проамериканской глобали­зации. Но социальная психология и культурология указывают нам только на общие предпосылки добро­вольного капитулянтства перед западной мировой метрополией.

Необходимо объяснить, каким образом это общая разбалансированность сознания, разры­вающегося между фактической и референтной при­надлежностью, могла стать основой специфических практик, в том числе политических, и особых мани-пулятивных технологий. Объяснить это нам поможет парадигма постмодернизма,сменившая общую социо­культурную парадигму модерна.


8. Постмодернизм


Еврейство первым совершило постмодернистское открытие, состоящее в том, что выход из традициона­листской статики в динамику модерна обеспечивает­ся не каким-то действительно новым открытием, а дерзким — не заботящимся о логических соответстви­ях — сочетанием гетерогенных начал и текстов. Два древних текста, принадлежащих к разным традициям, но сведенных вместе с дисгармоническим сочетани­ем, обеспечивают то самое «беспокойство», которое и является источником всяких модернистских сдвигов. Евреи, как никто научились жить в ситуации подобного беспокойства, вызванного текстовой раз­двоенностью и рассогласованностью. Сегодня они предлагают попробовать это и нам, русским.

Однако не будем забывать, что наша русская си­туация перед лицом господ мира сего — принципи­ально иная. И проект европеизации России и проект ее израилизации не являются общенациональными — они адресованы исключительно компрадорскому меньшинству. Современная партия западников, американофилов, внутренних атлантистов и сионистов не предлагает России коллективную идентичность нового единого «мы», которому уготовлена одна историческая судьба.

Все эти течения внутри правящей западной партии в России исповедуют не новый за­паднический национализм, подобный тому, что вво­дил Петр 1, а внутренний расизм, противостоящий туземному большинству. Не будем верить в дилеммы, формируемые пропагандистами-пиарщиками режи­ма. В России идет спор не между атлантистами и ев­разийцами, не между коммунистами и демократами, либералами и тоталитаристами.

Настоящее противо­стояние носит социальное содержание, причем ради­кализированное до степени расовой несовместимо­сти  Раса господ, давно уже разуверившаяся в рефор­мируемости «этой» страны и утратившая веру в то, что даров прогресса хватит на всех, втайне решила приберечь для самой себя и новый европейско-демократический статус, и оснащенный всеми средствами прогресса «цивилизованный образ жизни», и пресло­вутые «права человека».

9. Компрадоры

 Все должно быть, как на Западе, и, может быть, даже лучше, но — не для всех, а только для избран­ных. В этой идеологии избранничества и состоит принципиальная новация наших новых западников, примеряющих на себя ветхозаветную модель «избран­ного народа». Понадобилась настоящая атрофия со­циального чувства и социальной интуиции, чтобы принудить столь значительную часть современной российской интеллигенции поверить в ложные ди­леммы и дихотомии «пиарщиков», обслуживающих власть.

Бесполезны исторические и культурологиче­ские изыскания, касающиеся европейской или неев­ропейской идентичности России, там, где речь идет не о коллективной идентичности народа Российской Федерации, не о его коллективном историческом проекте, вмещающем судьбу всего народа, а о страте­гии сепаратного обустройства «внутренних эмигран­тов», более никак не идентифицирующих себя с «этой страной».

Для них все богатства России, весь ее по­тенциал — не более чем предмет торга в глобальных «играх обмена», которые они ведут с ведущими цен­трами силы исключительно в собственных групповых интересах. Главное, что для них требуется, — надеж­ные гарантии их привилегированного статуса и их ка­питалов внутри страны и в отношениях с внешним миром. Они не задумываясь предпочтут любую мо­дель власти, любую диктатуру — западную и антиза­падную, либеральную и коммунистическую, светскую и религиозно-фундаменталистскую, — если она даст, в сравнении с другими формами власти, по-настоя­щему надежные гарантии их привилегированному одиночеству.     

Привилегированные, заново решив­шие — после столетних проб в другом направлении — ничем не делиться с непривилегированными, чувст­вуют небывалую тревогу одиночества. Они — «пре­красные и проклятые» современного мира, его новый «избранный народ», отделенный от всех непроходи­мым рвом. Эти новые избранные совершенно по-но­вому организуют свое жизненное пространство — не так, как в великую эпоху классовых социальных ком­промиссов и социалистическо-коммунистических ил­люзий.

Те, кто не испугался крайностей предельной социальной поляризации, доходящей до расового, ан­тропологического разрыва сверхчеловеков и недоче­ловеков, уже не могут позволить себе язык плюрализ­ма, консенсуса и т. п. риторику недавних лет. Как и всякие проводники политики расового апартеида, они вынуждены жить в тотально милитаризованном, ощетинившемся пространстве. На глобальном уровне господам мира сего требуется насильственное разору­жение всех «оппонентов», сохраняющих претензию на суверенитет и достоинство.

На уровне отдельных «реформируемых» стран — режимы однопартийного «центризма», исключающего действительную оппози­цию. На уровне бытовой повседневности — огоро­женные неприступными крепостными рвами особня­ки, ощетинившиеся пулеметами. Те, кто перешагнул через судьбу отчаявшегося большинства, лишаемого цивилизованных условий существования, отныне и сами обречены жить не в едином большом цивилизо­ванном пространстве, а прятаться в закрытых от внеш­него мира милитаризованных нишах.


10. Социал-дарвинизм


Для того чтобы оправдать эту стратегию сугубо сепаратного обуст­ройства за спиной экспроприированного большинст­ва, превращаемого в расу неприкасаемых, необходи­ма идеология, обосновывающая и оправдывающая расовое презрение. Такой идеологией и стал новый «рыночный» социал-дарвинизм. Совсем недавно «ры­нок» и все, с ним связанное, ассоциировалось с чем-то хотя и приземленно негероическим, расчетливым, но, во всяком случае, далеким от неоязыческой, «су-перменовской» героики.

И вот теперь «рынок», вместивший демоническую энергию «естественного отбора», стал притягивать к себе злых божеств расизма и другой темной архаики. Рыночная модернизация не состоялась по банальной причине — привычке номенклатурных приватизато­ров, как и их внешних покровителей из стана устрои­телей однополярного мира, к классовым привилеги­ям. Но последствия этой неудачи совсем небанальны: они уводят современное человечество из столь много­обещающего модерна в самую мрачную архаику, в со­циал-дарвинистские джунгли.

Ясно, что у народного большинства Российской Федерации нет абсолютно никаких оснований запад­нически обольщаться, причисляя себя к избранной части глобального мира. Правящие западники одной рукой чертят плакаты демократизма, европеизма и плюрализма на фасаде нового здания российской го­сударственности, а другой осуществляют ликвидацию всего того, что в самом деле еще недавно сближало Россию с развитыми странами, с народами, имеющи­ми свою долю в мировом прогрессе.           

Запад­нический блеф правящих реформаторов уже не в со­стоянии выполнить эффективную манипулирующую роль. Народное низовое большинство России реально примеривает на себя не роль новых предпочитаемых и избранных, а роль уничтоженных расистами индей­цев в Америке, не роль Израиля, а роль осажденного народа Палестины, роль всех тех, к кому западный прогресс откровенно повернулся спиной.


11. Большинство


Народное большинство обладает своей геополити­ческой интуицией, в основе которой лежит социаль­ный опыт и социальный тип классификации. Про­стой народ, вопреки изысканиям культурологов, спе­циалистов по сравнительному анализу цивилизаций, адептов глобальной экономики и т. п. отдает себе полный отчет в том, что народы Китая, Индии, Ира­на, тюркоязычных стран, вопреки своей «цивилизационной» дальности, являются для нас социально близкими, находящимися в сходной с нами ситуации перед лицом нынешних хозяев мира и победителей в «холодной войне».

С такой же несомненностью он знает и то, что Северная Америка и Западная Европа, несмотря на свою отнесенность к одной с нами белой расе и к одной христианской цивилизации, являются социально далекими — пребывающими в стане при­вилегированного меньшинства планеты, готового все­ми силами защищать и умножать свои привилегии. И по сравнению с этим решающим водоразделом со­временного глобального мира все цивилизационные дифференциации, на которые с подозрительной настойчивостью сегодня делают акцент идеологи правя­щего западничества, являются третьестепенными по значимости.

Таким образом, интуиции народной гео­политики, вооруженной солидаристскими установка­ми и критериями, решительно противостоят умыш­ленным конструкциям правящего атлантизма. Этот разрыв двух типов геополитики — компрадорского меньшинства «внутренних эмигрантов» и туземного большинства, у которого есть только одна родина, не­пременно скажется на раскладе сил в будущем.

Нынешняя политика правящих кругов, насаждаю­щих выдуманную ими атлантическую идентичность России, является откровенным вызовом националь­ному консенсусу, противостоит интересам и интуициям большинства. Это — политика, проводимая меньшинством и ради меньшинства, причем — и это является действительно новым — без всяких социаль­ных компромиссов и обещаний.

К власти в России снова пришла партия гражданской войны, причем, в отличие от предшествующей ей большевистской пар­тии, у нее нет какого-либо проекта, предназначаемо­го обездоленному большинству. Она более или менее откровенно уговаривает это большинство согласиться на собственное устранение — сойти со сцены в бли­жайшие 20—30 лет. Этому вполне соответствуют как демографические прогнозы, так и стоящая за этими прогнозами социальная политика, являющаяся поли­тикой геноцида.

Каковы будут судьбы государства, еще занимаю­щего одну седьмую часть суши, но представленного всего лишь третью нынешнего количества населе­ния, — про это ведают уже не наши правители, а ар­хитекторы однополярного мира. Их стратегия состоит, во-первых, в том, чтобы населить страны, ставшие объектом их геополитических притязаний, меньшинством — то есть теми, кто либо изначально противо­стоял туземному большинству, либо стал меньшинст­вом в результате социальных экспериментов «рефор­маторов».

Во-вторых, в том, чтобы это было смертельно перепуганное меньшинство, жаждущее внешних про­текций и гарантий. Режимы напуганного меньшинст­ва — вот формула стратегической нестабильности, взятая на вооружение устроителями нового глобаль­ного мира, который они намереваются построить на развалинах нынешнего.


12. Государство

Вопрос о месте государства, его роли и функци­ях — один из главных пунктов коренного расхожде­ния между народом и «элитами» новой, либеральной эпохи. Подозрение в том, что русский народ тяготеет к государственнической позиции, сегодня является тяжелейшим из всех либеральных подозрений в его адрес. Расхождение это — кардинально, и оно про­слеживается на уровне идеологии, политики, полити­ческой культуры, системы ожиданий.

Начнем с идеологического уровня. Парадокс со­стоит в том, что либеральная неприязнь к государству и государственнической позиции носит глубоко ан­тидемократический характер. Следуя ли­беральным стереотипам, то есть понимая под демо­кратией право на свободную критику и индивидуаль­ное самоопределение, мы в этом парадоксе ничего не поймем. Он открывается тогда, когда мы обратимся к языку либеральной социальной антропологии. Тогда мы увидим, что эта антропология делит человечество на две неравноценные части: суперменов, способных «вырвать свое» в любых социально и морально неконтролируемых условиях, и «неадаптированных», способных выжить только в среде, где существуют со­циальные и моральные гарантии.

В этом отношении А. Чубайс — наиболее последовательный и откровен­ный адепт либеральной антропологии. Он не постес­нялся признаться в том, что ориентировался не на цивилизованную, а на спонтанную (то есть соответст­вующую законам джунглей) приватизацию.  «Суть спонтанной приватизации можно сформулировать двумя фразами: если ты наглый, смелый, решитель­ный и много чего знаешь (имеется в виду не интел­лектуальное, а «шантажирующее» знание) ты получишь все. Если ты не очень наглый и не очень смелый — сиди и молчи в тряпочку» (Ч у б а й с А. Приватизация по-российски. М., 1999.)

Надо сказать, что при всех поправках и на российскую специфику, и на специфику самого Чубайса как тяготящейся за­коном личности здесь тем не менее выражена сущест­венная сторона либеральной антропологии как тако­вой, замешанной на принципах «естественного отбора» и презрении к уязвимым, щепетильным и деликат­ным. Главным же условием «естественного отбора» является государственное невмешательство в исход «спонтанных» отношений, основанных на законе джунглей.

Социально-историческая подоплека отношения буржуазного либерализма к государству отмечена дву­смысленностью, связанною с промежуточным стату­сом третьего сословия. Буржуазный «антиэтатизм» носил демократический характер в той мере, в какой содержал критику феодальных привилегий и протек­ционизма, мешающего установлению справедливых, то есть равных отношений социальной соревнова­тельности. Но по отношению к стоящему ниже него четвертому сословию бесправных наемников буржуазный «антиэтатизм» носил антидемократический ха­рактер, ибо тормозил формирование цивилизованных отношений между рабочими и работодателями, склон­ными игнорировать человеческое достоинство и эле­ментарные жизненные права материально зависимых людей.

В свете этого приходится признать, что наши при­ватизаторы дважды повинны перед демократией: го­сударственную собственность они заполучили не «спонтанно», а опираясь на властно-номенклатурные привилегии. Здесь этатизм им не претил. Но после того как они ее заполучили, тотчас стали тяго­титься национально-государственным, социальным и моральным контролем общества за их делами, стали неистовыми «антиэтатистами». В их презрении к простому народу сочетается псевдоэлитарный сно­бизм старых пользователей спецраспределителями с социал-дарвинистской асоциальностью «новорусско­го» типа.

Здесь — настоящий секрет их зоологического ан­тикоммунизма. Идеологически коммунизм давно мешал коммунистической номенклатуре: мешал конверти­ровать власть в собственность, причем наследствен­ную, гарантированную от посягательств государства. Поэтому все принятые в последнее время законы о собственности несут следы классово-номенклатурной полемики с государственным контролем, «плебейско-пролетарским» по своему происхождению.

Крушение советского коммунизма избавило от госу­дарственного социального контроля не только но­менклатурных и криминальных нуворишей привати­зации. Оно послужило толчком к новому вселенскому освобождению буржуазного класса от ограничений, накладываемых социальным государством. Пораже­ние коммунизма стало поражением социального начала в пользу социал-дарвинистского. Это означает, что всемирная схватка двух систем, олицетворяемых сверхдержавами, велась в присутствии наблюдателя, решившего немедленно воспользоваться новыми реа­лиями, возникшими после победы США в «холодной войне». Этим стратегическим наблюдением являлся класс буржуазных «делателей денег», весьма тяготя­щихся и социальной нагрузкой, и «пуризмом» госу­дарства, преследующим наиболее неразборчивых лю­бителей быстрого обогащения.

Когда рухнула система социализма, из этого факта заинтересованные наблю­датели постарались извлечь максимальные дивиден­ды. Они состояли во всемирной дискредитации госу­дарственного социального контроля как такового. А поскольку в таким контроле объективно был наи­более заинтересован простой народ, то он и стал вме­сте с государством объектом ожесточенной либераль­ной критики, весьма напоминающей внутренний ра­сизм.

Это — расизм, вооруженный критериями уже не физической, а социальной антропологии и пресле­дующий «социально неполноценных». Сверхчеловеки «свободного» (от социальных ограничений) рыночно­го общества выступают как антиэтатисты, тяготящие­ся государством. Им противостоят социально не за­щищенные «недочеловеки», адресующиеся к государ­ству в поисках защиты и социальных гарантий.

Таким образом, в старое классовое деление буржуазного об­щества на собственников и несобственников, на па­тронат и наемных рабочих современная либеральная идеология привнесла элементы откровенного соци­ального расизма. Эксплуататоры стали суперменами, эксплуатируемые — неполноценным «человеческим материалом». Жесткий язык, но он соответствует но­вому стилю эпохи, являющейся эпохой стратегиче­ской нестабильности.


13. Русский народ

Обратимся теперь к следующему вопросу: почему здесь, как и во многих других моментах нынешней стратегической нестабильности, объектом агрессии выступает в первую очередь русский народ. Здесь мы видим столь характерное для новейшей эпохи превра­щение идеологических и социально-политических категорий в расово-антропологические. Как возникла новая логическая цепочка либеральной пропаганды: от антикоммунизма — к критике государственного на­чала вообще, а от нее — к «антропологической» кри­тике русского народа, к расистской русофобии?

Русский народ в  самом деле является одним из самых государственнических, или «этатистских», в мире. Причем данная черта является не просто одной из его эмпирических характеристик, отражающих ситуа­цию де-факто, но принадлежит к его сакральной, т.е. священной ан­тропологии как народа-богоносца, затрагивает ядро его ценностной системы. Там, где нынешние либе­ральные обвинители видят проявление лени и жажды опеки, на самом деле выступает мужественная жерт­венность и мессианское чувство призвания.

Филосо­фия государственности не только выстрадана русским народом в ходе тяжелейшего исторического опыта, но и вписывается в его великую письменную традицию — православие. Ненависть к греху и любовь к ближнему как религиозные принципы реинтерпретированы на­родным сознанием как принципы государственнические, как доминантаполитической культуры. Источ­ник греха есть самоволие и потакание собственным слабостям. В народном восприятии эти черты поли­тически персонифицированы как сибаритские — «не­служилые», связанные с отпадением от единой цело­стности соборного, общинного и державного типа.

В свою очередь любовь к ближнему тестируется в экстремальной повседневности осадного государства как готовность «постоять за други своя» против «степ­няков» — тысячелетний опыт непрерывных набегов «татар» — почти полутысячелетний опыт «немцев» и т. п. Представьте, как в этих исторических и геополи­тических условиях мог бы выглядеть либеральный стандарт поведения, связанный с «дистанцированием от государства» и пренебрежением обязанностями со­циальной взаимопомощи и взаимозащиты? Это не оз­начает, что русские, по странной причудливости сво­его характера, «любят трудности» и чураются индиви­дуального благополучия как такового.

В творческой биографии одного из величайших наших гениев, соединившего в своем сознании куль­турные архетипы малорусского юга и великорусского севера, прослеживается драма столкновения «индиви­дуализма» и «коллективизма». Гоголь, автор «мало­росских повестей», описывает южнославянское детст­во русского народа. Привольная природа, щадящий климат, казацкие вольности — все это изображение киевского периода нашей истории.

Прекрасным вспоминается этот период, как пре­красным кажется детство в наших ностальгических воспоминаниях, но детство это кончилось трагиче­ской травмой татарского погрома. Мы ничего не пой­мем в характере нашего народа, не постигнем логику его исторического развития, если истолкуем эту тра­гическую прерывность нашей истории в смысле ало­гичных внешних вмешательств или станем, как это делают сегодняшние украинские националисты, раз­личать не два периода единой истории, а две истории двух разных или ставших разными народов — киев­ского и московского.

Вынужденный путь из благодатного украинского юга на московский север - это нечто аналогичное ев­рейскому исходу из Египта, знаменующему моральное взросление древнего своевольного народа и его приобщение к закону. Путь Руси с юга на север — это биография взросления, отягощенная невзгодами и травмами, которые разрушают слабый характер, но закаляют сильный.

Историк И. Солоневич очень убе­дительно описал русский опыт расставания с инфан­тильным либерализмом эпохи мелких самостоятельных княжеств, не знающим тяжелой длани централизо­ванной государственности. Инфантильная беспеч­ность индивидуалистов-самостийников, чурающихся единой государственной дисциплины, была оплачена чудовищным разгромом и неслыханными тяготами «ига». После этого опыта русский народ повзрослел, и отныне всякое отступление от взрослых норм дер­жавного существования в логике нашей политиче­ской культуры означает инфантильную, т.е. детскую регрессию.

Русский либерализм есть неврастеническая регрес­сия — процедура психологической «отключки» сла­бых характеров от «принципа реальности». Никто не может отрицать, что в кладовых нашей инфантильной памяти крылись вариантыиначе-возможного, следы впоследствии нереализованных, заглушенных альтер­натив. Жестокие процедуры их реактивного подавле­ния менее продуктивны в культурном и психологиче­ском отношении, чем более тонкие стратегии куль­турно-психологической сублимации.

Именно этими стратегиями пользовался Гоголь в своем творчестве. Подави Гоголь в своем сознании нашу общую укра­инскую память — и он не смог бы столь свежими, столь удивленно критическими глазами посмотреть на привычные для многих уродства петербургской бюрократической России, на ее неуклюжие социаль­ные типы. Если бы Гоголь смотрел на Московскую Русь, сохранившуюся в провинциальной России средней полосы, и на петербургскую императорскую Россию целиком посторонними, «инородче­скими» глазами дюжинного украинского национали­ста, его творчество никогда бы не обрело дорогие всем нам черты  критики гражданина и патриота России.

Гоголю не во всем удалось сбалан­сировать этот взгляд, преодолеть «ин­фантильную обидчивость» в пользу взрослой самокритичности. Это и стало его творче­ской трагедией. Он посмотрел на современную ему Россию с позиций юношеских обещаний киевского периода. Убедившись, что многие из этих обеща­ний невыполнимы, впал в творче­скую депрессию. Вместо целостного воз­зрения на историческое будущее России в нем стали сталкиваться отчаявшийся реалист и фундаменталист-проповедник, требующий должно­го без оглядки на сущее.

Вся последующая русская литература, включая классиков социалистического реализма, пыталась заделать брешь между этими по­люсами, отыскать безусловно положительного ге­роя в самой жизни и тем самым окончательно реаби­литировать нашу культуру и историю. Окончатель­ной реабилитации не получилось: нам предстоит любить, беречь и всеми силами защищать от врагов нашу несовершенную Рос­сию.

Юношеский максимализм, как и максимализм идеологический, является опасной ловушкой. Как только идеологически зараженные максималисты убеждаются, что Россия не такая, какой им ее рисо­вала схема идеологически должного, их любовь к России способна превращаться в ненависть,  пат­риотизм — в осознанное компрадорство.

Итак, мы имеем реальную драму двух полюсов культуры: православно-христианский тезис должного (в переводе на земной язык — социально справедли­вого) и антитезис сущего со всеми неблаголепными чертами. Либеральные критики России, многие деятели патриотического лагеря  утверждают, что в России оказался не представлен и недоразвит средний термин, способный стать связующим звеном между указанными полюса­ми. Но если бы аналитики не оказались в тайной или явной зависимости от стереотипов либеральной идео­логии, они бы не стали сосредотачи­вать свое внимание на среднем классе, срединной культуре, пространстве ценностно нейтральных значений и других заемных терминах либерального символизма. Реальным средним термином российской жизни и культуры является государство.


14. Русская государственность

                В основе всех функций Российского государства лежит одна функция, объясняющая, почему Россия сохраняет архетип святой Руси, почему царь у нас — помазанник божий, почему православие, самодержа­вие и народность стянуты в один узел. Дело в том, что государство Российское есть оружие, стоящее ,на сто­роне слабых против сильных и гем самым ломающее нормальную земную логику, как и логику либераль­ного естественного отбора, согласно которой силь­ные естественным образом торжествуют над слабыми.

            Христианская система ожиданий, связанная с нравст­венным превосходством нищих духом и их мистиче­ским торжеством, в России повисла бы в воздухе, обра­тилась в заповедь, значимую для немногих праведни­ков, если бы не священная мощь грозы государевой, то и дело указывающей особо сильным и особо свое­вольным их должное место. Специфический демокра­тизм российского государственного деспотизма ос­нован на архетипической идее союза священного царя с народом против сильных людей, злоупотребляю­щих своими возможностями в отношениях с ни­жестоящими, в отношении обязательных госу­дарственных повинностей.

            Слабое государство в России — это не демократическое государство, как это следует из либеральной логики, а номенклатурно-олигархическое государство, идущее на поводу у сильных и начисто игнорирующее интересы слабых. То, что эта логика до сих пор дейст­вует, свидетельствует наш новейший опыт. Современ­ное либерально-демократическое государство целиком контролируется олигархами и демонст­рирует циничное пренебрежение законами, правами и интересами незащищенного большинства.

            Всякое ослабление государства у нас означает не высвобож­дение гражданской инициативы и энергии, а все бо­лее бесцеремонную узурпацию всех возможностей цивилизации социально безответственным олигархи­ческим меньшинством. Таковы реальности россий­ского общественного бытия. Игнорирование их в угоду либеральным схемам приводит к чудовищной деградации общественной жизни, попранию челове­ческого достоинства миллионов людей, стремитель­ной варваризации повседневности.

            Чтобы быть демо­кратическим в социальном отношении, чутким к социальным запросам и правам большинства, Рос­сийскому государству необходимо быть сильным, устойчивым к давлению номенклатурных и крими­нальных кланов, не говоря уже о давлении иностран­ных сил, заинтересованных в социальном истощении России. Россия потому и получила в народном созна­нии название Святой Руси, что ее государство осуще­ствляет  на грешной земле и грешными земными средствами священный идеал христианства, обещающий слабым грядущее торжество, сильным — грядущее унижение.

            Российская государственность, таким образом,  ломает логику земной жизни и истории, внеся туда загадочную мистическую ано­малию, связанную с идущими сверху сакральными энергиями, с христианским обетованием страждущим и нищим духом. Здесь лежат таинственно-мистиче­ские корни народного государственничества.
            Госу­дарственный патриотизм русского народа связан не столько с чувством родной земли, языческим по про­исхождению, сколько с христианским переживанием парадоксальности российской государственности, реализующей  на грешной земле идеал социальной справедливо­сти и православной предпочитаемости праведных в ущерб притязаниям сильных и наглых.

            Из­вестная российская кротость перед лицом государст­ва — свидетельство не холопского раболепия, а живого ощущения присутствия высших принципов и высших парадоксов, таинственно сопутствующих государевой миссии. Перед государственными самозванцами, как бы ни были они вооружены силой и деньгами, внут­ренней олигархической и могущественной внешней поддержкой, русский человек не раболепствует. Сле­довательно, дело не в силе как таковой, а в правде. Если государство хоть в какой-то степени воплощает эту социально-христианскую правду, оно удостаива­ется самоотверженного служения и самоотдачи на­родных низов, не заглядывающих в бухгалтерские ве­домости. И, напротив, даже самое щедрое на оплату либеральное государство, призывающее на службу «профессионалов, а не праведников, обречено стал­киваться с обескураживающими свидетельствами то­го, что по законам рынка и эквива­лентного обмена в России никто не живет.

            Впрочем, с самого начала ясно, что слабое либеральное госу­дарство, не способное обременять сильных необходи­мыми налогами и социальными обязательствами, богатым и щедрым быть не может. Оно неизменно пе­реплачивает сильным ценой злостной недоплаты сла­бым, не умеющим вырвать свое.

Так вот почему так боятся крепкой российской государственности правящие либералы. Ее духовная оснащенность высшей социальной идеей прямо ста­вится ими под подозрение не только в качестве залога обременительной и неприемлемой для них социаль­ной защищенности большинства, но и в качестве уг­розы социального возмездия всем, кто успел насле­дить и проштрафиться. Вот почему недопущение возрождения крепкой российской государственности является категорическим условием партии реформа­торов, кошки, которая знает, чье мясо съела.


15. Деградация

Стремительный процесс деградации России сего­дня осуществляется в двух формах. Первая всем оче­видна. Она связана с повсеместными проявлениями спонтанной приватизации в широком смысле сло­ва. Это и бесконтрольный вывоз капиталов за рубеж, в результате чего страна лишается возможности инве­стиций в собственную экономику. Труд миллионов, похищенный таким образом, становится подспорьем глобализирующихся «элитных» групп, порвавших с собственной страной и создающих себе инфраструк­туру за границей. Это и уход капитала от налогов. В со­временной России налоги платят только представите­ли непривилегированного и вконец обнищавшего большинства. Наглые, смелые, решительные и много знающие налогов не платят вовсе. Это, наконец, в значительной мере легитимированное в правовом от­ношении и полностью легитимированное идеологи­чески уклонение наиболее экономически и социально эффективных групп общества и отдельных инди­видов от всяких обязанностей перед обществом. Они, считающие себя членами виртуального гражданско­го общества, отлучили себя от реального российско­го общества, его забот и интересов.

Все это соответствует неуправляемым процессам спонтанной приватизации и спонтанного индивидуализма, которым новая идеология и партия власти дали зеленый свет. Но наряду с процессами спонтанной общественной деградации, действующи­ми по законам энтропии, мы наблюдаем и процессы умышленной, управляемой деградации.

Эти про­цессы можно описывать и прогнозировать посредст­вом процедур логической дедукции. Надо только не искажать логику в пользу тех или иных сентименталь­ных стереотипов. Бесспорная основа новый режим является режимом собственников, и его высшим приоритетом защита этой новой собственности. Аксиома вторая: владельцы этой собственности знают, что в глазах большинства она является нелегитимной и на поддержку большинства они рассчитывать не могут.

Из этих двух положений следуют весьма нетривиальные выводы, способные разрушить все наши прежние стереотипы.

Вывод первый: нахо­дящееся в страхе перед большинством правящее мень­шинство всеми силами стремится и будет стремиться к политическому, идеологическому и моральному ра­зоружению большинства, превращению его в пас­сивно-безоружный объект чужой воли. Вся демокра­тическая риторика призвана во что бы то ни стало скрыть этот главный факт.

Вывод второй: правящее меньшинство заранее — на всякий случай — готовится к гражданской войне с большинством, так как стре­мительный процесс социальной поляризации, массового обнищания, перечеркивания всякой приемлемой социальной перспективы гражданского мира и ста­бильности не сулит.

Вывод третий: на основе такой системы ожиданий правящее меньшинство осуществ­ляет ослабление — в профилактических целях — любых общественных институтов, в принципе способных стать для него опасными.


16. Армия

Одним из таких институтов является армия. При Б. Н. Ельцине проводилась пер­сональная профилактическая чистка армии. Армей­ские руководители, устойчивые перед новыми со­блазнами, то есть отказавшиеся быть повязанными с режимом преступной круговой порукой, под любыми предлогами увольнялись. Оставались те, на которых можно было завести убедительное досье, то есть то­тально управляемые.

Эта кустарная технология — ибо имела в виду людей, а не институты как тако­вые — сегодня усовершенствована. Нынешняя либе­ральная атака на армию есть ее преследование как института, имеющего свои исторические, культур­ные, моральные основания в российском обществе и в русском народе. Армия как институт формирует, одновременно сама им питаясь, патриотическое, обо­ронное сознание, базирующееся на заведомо внеры­ночных предпосылках и презумпциях.

Бывшему премьер-ми­нистру М. Касьянову не было  нужды уточнять, что основной функцией всех институтов государства, армии в том числе, является защита собственности. Это положение аксиоматично в рамках новой обще­ственной системы и в публичных подтверждениях особо не нуждается. Но из этого вытекает необходимость армейской реформы и даже очерчивается характер этого реформирования. До тех пор пока правящая элита сохраняет убеждение, что главная угроза новой собственности исходит не извне, а изнутри, со стороны изгойского большинства, она будет стремиться к тому, чтобы и по численности, и по оснащенности внутренние войска превышали армию, были в бук­вальном смысле сильнее ее.

С одной стороны, здесь сказывается влияние пугающих примеров армейских революций во многих развивающихся странах, с дру­гой — общее либеральное недоверие к армии как од­ному из традиционалистских институтов, препятст­вующих общей либерально-индивидуалистической раскованности.

Поставим вопрос: какая армия луч­ше приспособлена к исполнению нетрадиционной функции — защите собственности — национально-мобилизационная или наемная? Ответ ясен заранее: наемная армия по определению свободна от таких, например чувств, как патрио­тизм и отличается предсказуемым поведением - слу­жить тем, кто лучше платит. Внутри страны наиболее платежеспособной группой является олигархический класс. Следовательно, именно ему и будет верно слу­жить армия профессиональных наемников.

            Из этого вытекает деление людей в погонах на две неравноправные группы. Защитники собственно­сти так или иначе должны быть приобщенными к стилю и духу привилегированных групп, интересам которых они должны служить перед лицом недоволь­ного социального большинства. Они должны быть пропитаны особыми элитарными чувст­вами и элитарным презрением ко всему тому, что свя­зано с социальным гетто, его чувствами, установка­ми, привычками.

            Поэтому будущая армия профес­сиональных наемников будет денационализированной в культурном и морально-психологическом отношениях. Что же касается второй, традиционалистской армии, призванной к выполнению устаревших функ­ций зашиты Отечества, то ее будут пополнять представители устаревших культур и суб­культур — сыновья социального гетто. Плохо обу­ченные, плохо питающиеся, мало приспособленные к новейшей технологической дисциплине, словом, быв­шие люди, напоминающие босяков М. Горького.      

            Те­перь профессиональный вопрос: растущее значение в современных войнах играет информационно-разве­дывательное обеспечение, которым занимаются про­фессионалы спецслужб. Ясно, что народная армия, пополняемая представителями традиционалистского большинства и предназначенная для традиционали­стских целей обороны страны от врагов (у либераль­ной России врагов быть не положено!), не может ор­ганически включать в свой состав эти элитные в са­мом профессиональном смысле подразделения. Они должны находиться вне ее и контролироваться не ар­мейским командованием, а людьми, представляющи­ми новую элитарную субкультуру — олигархиче­скую.

Проект новой армии содержит идею отделения и противопоставления элиты спецслужб, так или ина­че приобщенной к олигархическим верхам и их дели­катным тайнам, костяку массовой армии, лишаемой той подсистемы, без которой эффек­тивные военные операции и победоносные сражения в принципе невозможны.

Модель такой системы — когда армия воюет без эффективной под­держки спецслужб или даже в условиях их тайного са­ботажа и подсиживания — сегодня апробирована в Чечне. Там прослеживается судьба традиционной ар­мии как института, бойкотируемого настоящими про­фессионалами и предназначенного не побеждать, а вымирать, то есть вписываться в процесс управляе­мой деградации и дестабилизации.


17. Профаны

Аналогичные процессы разделения на  привилегированную и профанную, деградирующую подсисте­мы с употреблением двойных стандар­тов, касаются и других институтов, находящихся на подозрении в качестве носящих традиционалистские функции.

Возможно, что и система дипломатии вклю­чает профанную подсистему представительства и защиты национальных интересов, покидаемую всеми теми, кто нагл, решителен и осведомлен, и привилегированную, образованную кругом тех, кому в самом деле доверены деликатные государственные тайны и не менее деликатные решения.

Представители профанной подсистемы протестовали во времена впервые оз­вученных планов продвижения НАТО на Восток, представители привилегированного круга приближенных и осведомленных доверительно объясняли натовским странам, что протесты предназначены исключи­тельно для внутреннего пользования — успокоения красно-коричневого большинства.

Эти противопоставления привилегированного и непривилегированного, обретающие форму противо­поставления привилегированного и профанного, сегодня разрушают общество как объективно взаимосвязан­ную систему, нуждающуюся в единой логике и стиле управления. Дуализм эзотерического и профанного подрывает систему здравоохранения, в которой стре­мительно деградирует профанная, то есть обращен­ная к массе населения, подсистема образования, спор­та и т. д.

Вплотную приблизился роковой момент исти­ны. Осознание того, что то самое гражданское обще­ство свободных собственников, на которое сделали ставку наши реформаторы, является обществом дена­ционализированного меньшинства, более или менее сознательно дистанцирующегося от этого народа.
Нельзя сказать, что это является российским казу­сом в истории мирового капитализма. Не только в странах так называемого догоняющего развития, где капитализированные слои составляют компрадор­скую группу, но и на самом Западе первоначальный проект гражданского общества включал лишь третье сословие собственников, оставляя за бортом четвер­тое сословие наемного городского большинства.

Маркс убедительнее кого-либо другого описал изгойскую историю этого большинства, выключенного из ци­вилизации, демократии и правового государства. Сегодня русский народ, как и другие народы, относя­щиеся к туземному населению мировой периферии, наследует судьбу этого изгойского четвертого сосло­вия.

Отличие народа состоит в том, что он в недавнем прошлом удостоился реабилитации в ходе культурной революции, урбанизации и социалистической индустриализации, в результате которых стал совет­ским народом, защищенным передовой идеологией своего времени. Ему, вкусившему плодов прогресса и идеологического признания прогрессистов всего ми­ра (левые на Западе долго видели в нем своего союз­ника, за что и удостоились там прозвища красной «пятой колонны»), труднее, чем другим, нести груз новой вселенской отверженности. Тем не менее его новая глобальная реабилитация, по всей видимости, не закрыта. Удивительные процессы зреют в глубоких недрах современной духовной сферы. В свое время Маркс реабилитировал четвертое сословие, выстроив систему парадоксов, глубоко противоположную парадок­сам иудео-христианской традиции.


18. Конфронтация

СССР навсегда травмировал Запад тем, что сло­мал нормальную логику земной истории, согласно которой сильным и развитым полагалось господство­вать, безнаказанно угнетая слабых и неразвитых. Все неистовства современной либеральной пропаган­ды против советского империализма и русского мессианизма, вся нынешняя профилактическая ра­бота новых хозяев мира по искоренению самих кор­ней такого поведения России в мире несут на себе пе­чать этой травмы — оскорбленного самолюбия на­глых, которым положено.

Сегодня, когда Советского Союза нет в мире, сразу же обнажилась роковая исти­на этого мира: западная цивилизация целиком сохра­няет свою гегемонистско-колониалистскую природу и способность на геноцид по отношению к «неполно­ценным народам». Иной стиль поведения, как будто проявившийся в послевоенные годы, явился не след­ствием действительной внутренней эволюции Запада, как можно было думать, а лишь следствием его страха перед силой СССР — союзником слабых.

Разумеется, внутри «социалистического лагеря» были свои «сла­бые», вынужденные подчиняться Москве и оскорб­ляемые этим. Но сегодня настало время провести дифференциацию между протестом против Запада со стороны бывших колониальных стран и протестом против СССР со стороны бывших социалистических стран Восточной Европы. Смазав это различие, мы не разберемся в настоящем и не поймем будущего.       

Против Запада выступали восточные низы обще­ства, вооруженные в первую очередь социальной иде­ей. Там она явно превалировала над сугубо нацио­нальной и вбирала ее в себя. Против СССР выступали преимущественно социально преуспевшие и эманси­пированные слои общества, вооруженные либераль­но-гедонистическим проектом против аскетического коммунизма и его «экономической неэффективно­сти».

Национализм здесь был стилизацией, призван­ной подключить к «протесту» низовое патриотическое сознание. Почему так важно уже сегодня уловить это различие? Потому что сегодня, в посткоммунистиче­скую эпоху, наступившую после разрушения СССР, социальная протестная идея находит все большее под­тверждение в связи с возросшей социальной безот­ветственностью буржуазных классов и возросшей бес­церемонностью западных стран, вновь почувствовавших себя в колонизаторской роли хозяев мира.

Напротив, антикоммунистическая протестная идея либералов все больше раскрывает себя как верхушечная идея сторонников формальной демократии, умывающей руки при виде вопиющей социальной поляризации мира. Повсюду в мире растет энергия возмущения реставрированным внешним и внутренним социаль­ным расизмом, третирующим все права «неприспо­собленных туземцев», в том числе и их право на жизнь.

Сегодня эта энергия пребывает совсем не в том со­стоянии, что вчера. Здесь мы сталкиваемся с одним из многих парадоксов современного мира. Парадокс в данном случае состоит в том, что победившее либе­ральное общество ведет мир в направлении, прямопротивоположном тому, которое является норматив­ным для либеральной теории.

19. Новая теория

Либеральная теория псе свои надежды возлагает на рост среднего класса - той самой силы, которой дано сменить «манихейскую» картину мира на благо­получно «серединную», революционный катастрофизм - на осторожное «совершенствование», проте­стную мораль «неприспособленных» - на конформи­стскую мораль «приспособленных». Либеральная же практика новых реформаторов действует в направлении ускоренного уничтожения самой базы массового среднего класса, насаждая неслыханно жестокую со­циальную поляризацию.

Средний класс современною постиндустриального общества - это не столько лавочники, торговцы и владельцы малых фирм, сколько люди, профессионально связанные с наукоемким производством, со сферами науки, обра­зования, здравоохранения и культуры. Но именно эти постиндустриальные сферы постиг безжалостный ли­беральный секвестр. Массовая деиндустриализация

повлекла за собой массовую деква­лификацию, больнее всею ударила по наиболее про­фессионально развитым и социально ответственным группам, гарантирующим обществу цивилизованное существование.

           Вот она, антиномия либеральной эпо­хи: осуждая коммунизм как идеологию мрачного со­циального гетто, отличающегося классовой ревно­стью, мстительностью и подозрительностью, эта эпо­ха ознаменовалась неслыханным расширением такого гетто, неожиданной архаизацией существования и опыта десятков и сотен миллионов людей.

           Другая ан­тиномия (или другой парадокс) связана с либеральным постулатом институизации политической активности, в особенности протестной. В учебниках по политоло­гии неизменно выделяется формула политической стабильности, связанная с сокращением пространст­ва неинституированной политической активности: нституизация должна опережать участие.

           Иными словами, не успели вы почувствовать себя обижен­ным, как перед вами оказываются готовые к услугам профессиональные успокоители — специалисты по улаживанию конфликтов и устранению проблем. Это — в теории.

           На практике смертельно боящие­ся ограбленного большинства верхи общества всеми силами стремятся лишить обездоленных адекватного политического представительства. Они полны реши­мости искоренить «антисистемную» оппозицию в ли­це компартии и других решительных и идеологически оснащенных левых объединений.

           Иде­ал политически стабильной системы — это ситуация, когда, скажем, бывший президент Ельцин вынимал из право­го кармана «правый центр» В. Черномырдина, из ле­вого — «левый центр» И. Рыбкина и предлагал изби­рателям выбирать из них. Этот фарс, свидетельствую­щий о полном отрыве от реальности, разыгрывается и сегодня.

           Снова сверху возникают «политические ини­циативы», связанные с запретом компартии, снова политические технологии режима стремятся раско­лоть КПРФ, изгнать ее из Думы и т. д. Как это впи­сывается в теорию институированной политической активности и институированного протеста?

           Адресо­вать протест левого большинства «центристам» ука­занного типа — это все равно что адресовать апелля­цию жертвы ограбления грабителю как стабилизи­рующей инстанции, заинтересованной в том, чтобы сохранить «статус-кво», вместо того чтобы грубо ло­мать ситуацию. Все это свидетельствует о полном отсутствии стратегического мыш­ления у новой правящей элиты. Она мыслит такти­чески авантюрно, игнорируя законы долговременной перспективы.

Аналогичный парадокс новая либеральная систе­ма демонстрирует в глобальном масштабе. Здесь тоже гегемонисты, с неслыханной наглостью перекраивающие мир в свою пользу, называют себя «центристами», «стабилизаторами», призванными навсегда искоре­нить очаги непредсказуемости и источники антисис­темного протеста. Они находят в себе силы непри­творно изумляться тому, что существуют традициона­листы, опасающиеся продвижения НАТО на Восток, и т. п. Всеми силами разрушая институциональную систему, в которой более слабым и менее развитым державам предоставлялась хоть какая-то возможность законно выразить свой протест и напомнить о своих интересах, устроители нового мирового порядка од­новременно удивляются «всплеску терроризма», «по­литически иррациональных эмоций», неуправляемых стихий, противоречащих стилю политического кон­сенсуса.


20. Полюса
  
Исчезновение СССР означает не только уход со сцены удерживающей силы, не дающей развернуться старым и новым колониальным джентльменам уда­чи. Оно означает и крушение прежней системы, институирующей движения мирового антизападного, антиколониального протеста.

Соответствующая энер­гия не исчезла в мире. Напротив, с учетом неожидан­ного реванша сил, грубым образом попирающих дос­тоинства целых народов и многомиллионных низов общества, эта энергия непрерывно растет. А вот ин­ститутов, способных канализировать эту энергию, придать ей социально и политически предсказуемую форму в мире, подвергшемуся новому либерально­му разгрому, сегодня практически не осталось. Мож­но ли сказать в этих условиях, что стратегическая ста­бильность возросла в мире?

Считать так могут только догматики, опьяненные новой либеральной уто­пией или новые супермены, настолько презираю­щие плебс, что не допускают и мысли о его возмож­ности всерьез оспорить новый порядок. Новая ре­альность такова — и об этом надо сказать со всей откровенностью — что она оставляет слишком мало шансов мирным, парламентским формам народно­го протеста как внутри реформированных стран, так и в масштабах по-американски реформирован­ного мира.
Внутренние и внешние победители оказались нетерпимыми гегемонистами, напрочь чу­ждыми той самой культуре плюрализма и консенсуса, которую они как будто брались насаждать. Их кре­до _ «победитель получает все» и — «горе побежден­ным». Все это означает, что гигантская энергия соци­альной обиды и отчаяния будет искать себе выход.

С одной стороны,  в нетрадиционных актах протес­та. Таких, в частности, как акции террористов-ка­микадзе. А с другой — в глобальной перспективе — в кристаллизации чего-то такого, что впоследствии мо­жет быть названо мировым государством «диктатуры пролетариата». Уже сегодня в мире зреет заказ на по­явление новой сверхдержавы, заменяющей Совет­ский Союз в роли удерживающей, канализирующей и оформляющей силы. Сдерживающей новозаявленных господ мира сего, канализирующей и оформляющей гигантскую энергию нового мирового подполья, иг­норируемого либеральным истеблишментом.

Реаль­ная стратегическая дилемма сегодня состоит не в том, возникнет или не возникнет протестная сила, равная по мощи своим притеснителям и способная напом­нить им о мировых законах, которые нельзя нару­шать. Настоящая дилемма состоит в том, примет ли эта сила характер антиглобалистского интернациона­ла и антиглобалистской мировой революции, или, в конце концов, она оформится в виде явления новой сверхдержавы, воплощающей волю протестного Юга и Востока в борьбе с неоколонизаторской волей, во­площаемой американским гегемонизмом.

Разреше­ние этой дилеммы во многом определяется ближай­шим выбором новых правящих элит постсоветского пространства и, конечно, в первую очередь России.


21. Элита

Сегодня правящая российская элита видит главную угрозу своей «новой собственности» внутри страны, в лице своего «загадочного народа». Этим и определя­ется ее нынешний откровенно компрадорский, про­американский курс. Но вполне может случиться, что перед новым натиском США на Россию, который уже непрерывно усиливается, произойдет давно ожидае­мый в народе раскол элиты: на компрадоров, которые настолько удалились от собственной страны и на­столько провинились перед ней, что им уже, как они сами полагают, нет пути обратно, и представителей «национального капитала», осознающих, что несмот­ря на все туземные изъяны и неудобства у них все же нет более надежной страны-убежища, чем своя собст­венная.
Если это в самом деле произойдет — а бесце­ремонность американского экономического и геопо­литического вторжения в наше пространство к этому подталкивает, — тогда новой элите предстоит весьма напряженная работа, направленная на объединение того, что сегодня так далеко разошлось в стороны: за­щиту собственности и защиту Отечества.

Сегодня в глазах народа новая собственность антинациональна по своему характеру, а в глазах новых собственников защита отечества — антибуржуазна. Если у значитель­ного числа новых собственников возникает уверен­ность, что угроза их собственности извне, со стороны наступающего по всему фронту мирового гегемона более реальна, чем угроза изнутри, им придется выра­батывать новый имидж патриотов.

Нечто аналогич­ное, как известно, произошло с большевиками нака­нуне Второй мировой войны. Когда они рассчитывали на социалистическую революцию в Европе, собствен­ный народ для них был пасынком, находящимся на подозрении из-за своей неискоренимой «мелкобур­жуазности» и традиционности. Но когда «передовой Запад» обманул их ожидания и вместо нового социа­листического мирового порядка явил им в лице из­любленной Германии лик захватчика и агрессора, им срочно пришлось реконструировать идеологию про­летарского интернационализма, введя в нее старый русский патриотизм.

Более того: обида на обманув­ший и предавший Запад и страх за свою судьбу внут­ри страны, имеющей основания для тяжелых подоз­рений, подвигли большевистскую партию на такие метаморфозы — в патриотическом духе, — что она в этом заведомо опередила всех своих бывших оппо­нентов и критиков. Очень может быть, что нечто ана­логичное ожидает нас завтра.

Весьма возможно, что значительная часть тех самых либеральных идеоло­гов, которые сегодня пеняют русскому народу на его традиционалистско-националистические пережитки и рецидивы оборонного сознания, завтра бросятся всеми силами насаждать это сознание. Сегодня се­тующие на устойчивость национальных пережитков, мешающих приему в «европейский дом», завтра уви­дят в этих пережитках свой последний шанс на спасе­ние перед давлением вооруженного до зубов внешне­го агрессора.

В геополитическом плане это означает, что сегодняшняя политика всяческого открещивания от внутреннего и внешнего Востока, от старых совет­ских союзников, продолжающих находиться на по­дозрении у США, будет преобразована в новую бло­ковую политику старого евразийского типа, ориенти­рованную на поиск славяно-тюркского, славяно­мусульманского, славяно-индийского антиглобали­стского синтеза. Но возможны и другие, более «мис­тические» сценарии будущего развития, ибо со вре­мен появления великих мировых религий мировая история включает мистическую составляющую в ка­честве скрытой пружины и вектора.


Источник: